«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

Первые три события отметили достаточно стандартно: «Двухсотлетие Полтавы праздновалось без большой помпы. Государь приехал один, без своей семьи, и был встречен полками – Преображенским, Семеновским и Ингерманландским – они были в полном составе. Эти полки были сформированы Петром Великим и принимали участие в Полтавской битве. Государь возложил венок на могилу А.С. Келина (Келинга), который был комендантом Полтавы, посетил кустарную выставку земства и был затем принят дворянством… В 1910 г. государь с семьей пришел в Ригу на императорской яхте „Штандарт“. После приема представителями города царская семья посетила в первую очередь православный собор, потом протестантский храм. После этого… государь посетил Дворянское собрание, где представители балтийских провинций угощали чаем царскую семью… Официальное празднование 200-летия присоединения к России Прибалтийских губерний имело место 3–5 июля 1910 г. в Риге и ее окрестностях… При своем отъезде государь получил восторженные овации толпы. Вся Рига была действительно очарована своим государем… Столетие Бородина было отпраздновано с большим торжеством. 26 августа торжественная панихида была отслужена в память павших в этом бою. После чего государь принимал парад войскам: многие великие князья проходили мимо его величества во главе своих полков. Блестящие празднества были организованы в Москве»[18].

Однако четвертый юбилей произвел на Николая II тягостное впечатление: «Четвертое событие, которое праздновали и которое я упоминал, было еще более значительно. Триста лет прошло со дня избрания на царство первого Романова – царя Михаила Феодоровича… Государь искал более глубокого духовного удовлетворения: с этой целью он предпринял паломничество в исторические места, которые были колыбелью Дома Романовых… государь во время своего путешествия по Волге принимал многочисленные крестьянские депутации. Он долго беседовал с ними. Он расспрашивал и об их нуждах, об их пожеланиях, и когда он сходил на берег, он мог видеть близко условия, в которых они жили. Он видел крестьян зажиточных и довольных условиями своей жизни, но он также мог наблюдать и большую нищету, и несчастные семьи. Эта бедность была часто следствием пьянства отца семейства. Понемногу государь пришел к твердому убеждению, что необходимо во что бы то ни стало приступить к коренной реформе нашей финансовой системы, которая была построена на винной монополии – последнее давало одну треть дохода в нашем государственном бюджете. Министры финансов, конечно, старались увеличивать доходность, т. е. увеличивать употребление алкоголя. Наибольшие потребители его были как раз крестьяне, пьянство которых имело гибельные последствия, о которых мы знали. Таким образом, создавался порочный круг: Министерство финансов поощряло пьянство и этим наносило ущерб благосостоянию народа, который должен был бы быть базой бюджетного равновесия и процветания нашей Родины. Проблема алкоголя тревожила государя уже давно. Ему казалось безнравственным, что государство увеличивает свои ресурсы, эксплуатируя порок, так как наибольшая статья доходов была построена на народном пьянстве. Государь неоднократно выражал своим министрам финансов свое желание крупной реформы в этой области. Увы, война с Японией и внутренние беспорядки, произошедшие после войны, нарушили равновесие наших финансов, и нужны были годы экономного ведения хозяйства, чтобы навести в этом отношении порядок»[19].

Для проведения реформы нужно было устранить с поста министра финансов и председателя Совета министров В.Н. Коковцова, который стал министром финансов в феврале 1904 г. благодаря поддержке со стороны председателя Государственного совета графа Д.М. Сольского и министра внутренних дел В.К. Плеве. И хотя из-за сложных отношений с графом С.Ю. Витте он вынужден был в октябре 1905 г. покинуть правительство, уже в апреле 1906 г. император вернул ему министерский портфель. При П.Л. Горемыкине и П.А. Столыпине положение В.Н. Коковцова только усиливалось, и в сентябре 1911 г. именно он был назначен председателем Совета министров, оставшись при этом во главе финансового ведомства.

Заместитель министра внутренних дел В.Н. Гурко полагал, что В.Н. Коковцов много сделал для стабилизации финансового положения России после бурных событий начала XX в.: «В сравнительно тяжелый… период государственной жизни страны, только что пережившей серьезное поражение в своем боевом столкновении с Японией, и хотя по условию заключенного мира никакой контрибуции как таковой не уплатила, но тем не менее значительные суммы за причиненные Японии побочные убытки вынуждена была ей возместить. Словом, в общем, Японская война, по исчислению, произведенному нашим финансовым агентом в Париже Артуром Рафаловичем, обошлась Государственному казначейству в 2 300 млн руб. Смута 1905–1906 гг. тоже в значительной степени расстроила положение наших финансов, так что к 1 января 1906 г. Государственное казначейство не только не имело никакой свободной наличности, а еще состояло должным Государственному банку за выпущенные им шестипроцентные свидетельства Государственного казначейства 158 млн руб. Ежегодный наш бюджет также балансировался довольно крупным дефицитом, покрывавшимся путем иностранных займов, совершение коих было, впрочем, необходимо главным образом для поддержания на нормальном уровне курса нашей денежной единицы. Не прошло, однако, и двух лет, как, несмотря на значительное увеличение государственных расходов, бюджеты наши заключались в порядке их исполнения весьма значительным превышением доходов над расходами, отчего и получилась огромная свободная наличность Государственного казначейства. Составив на 1 января 1910 г. 107 млн руб., она достигла к 1911 г. 333 млн руб., к 1912 г. – 477 млн руб., а к 1913 г. – свыше 600 млн. Если наше государственное хозяйство развивалось и крепло, причем даже накапливало в свое распоряжение такие огромные суммы, которые ему совершенно не были нужны, то, конечно, лишь благодаря тому, что не по годам, а, можно сказать, по дням и по часам развивалось хозяйство народное. Решительно не было той отрасли производства, которая бы бурно не развивалась»[20].

К середине 1913 г. позиции премьера серьезно пошатнулись. К этому времени его покровители были уже мертвы, а искать опору в новых кружках и партиях В.Н. Коковцов не желал. Между тем с 1912 г. заметно усилилось влияние князя В.П. Мещерского и «притчей во языцех» являлся Г.Е. Распутин. Главным врагом В.Н. Коковцова был князь В.П. Мещерский, издававший журнал «Гражданин», который читал император. Первое заочное столкновение между ними произошло в 1909 г., когда В.П. Мещерский собирался отметить 50-летие своей публицистической деятельности и обратился к П.А. Столыпину с просьбой выдать ему на празднование юбилея 200 тыс. руб. П.А. Столыпин готов был оказать князю такую услугу, однако В.Н. Коковцов отговорил его, и князь получил лишь негласную пенсию в размере 6 тыс. руб. в год. Тем не менее до весны 1913 г. на страницах «Гражданина» в адрес В.Н. Коковцова часто звучали хвалебные эпитеты, отмечались его «ум и большой служебный опыт», а также блестящее красноречие, позволявшие влиять на Государственную думу. Более того, когда на главу правительства обрушилась критика националистов, В.П. Мещерский занял сторону В.Н. Коковцова.

Однако князь поддерживал только тех, кто был ему полезен и до тех